Читать книгу "Muse. Electrify my life. Биография хедлайнеров британского рока  - Марк Бомон"

Декорации сами по себе уже затмили стадион. Каскад гигантских экранов, настолько ультрасовременных, что через них даже дул ветер, стоял по всей длине сцены, украшенной промышленной маркировкой, превращая всю сцену в один экран совсем уж невероятных размеров. По сторонам от сцены стояли две колоссальные спутниковые тарелки, готовые стрелять огромными лазерами в стратосферу. Тысяча счастливчиков, получивших золотые билеты, собралась в треугольном секторе перед сценой, окруженном чем-то похожим на лебедки и разрезанном посередине длинным «языком», который шел от сцены к центру стадиона. А наверху, на трибунах, знаменитые белые шары выросли уже до шестиметровых размеров и лежали на платформах, словно совет инопланетных мозгов, обсуждающих, что теперь делать с монстром, которого они сотворили. Эту сцену пришлось перевозить на семи грузовиках, там использовалось шестнадцать километров кабелей, но – хотите верьте, хотите нет, – ее собрали всего за три часа.

В половине девятого вечера, после того как Rodrigo y Gabriella, Dirty Pretty Things и The Streets разогрели и без того возбужденную толпу до состояния напряженного ожидания, пошел пар, полетели конфетти и под суровый, мрачный «Танец рыцарей» из балета Прокофьева «Ромео и Джульетта» Мэттью Беллами, Доминик Ховард и Кристофер Уолстенхолм поднялись, стоя спиной к спине, на платформе в центре стадиона. Мэтт был одет в красный костюм, Дом – в ярко-зеленые брюки, а Крис – в стандартное черное; трое простых ребят из Тинмута, которые стали героями благодаря чистейшей, всепобеждающей силе их страсти, мощи и виртуозности.

В окружении группы работников сцены в желтых радиационных костюмах и защитных масках Muse прошли по подиуму на сцену, махая руками, улыбаясь, купаясь в обожании. До концерта напряжение было невыносимым, но, увидев, как им в ответ улыбаются девяносто тысяч человек, они тут же перестали нервничать. Они добрались до сцены и встали по своим местам; Мэтт забрал свой «Делореан» у радиоуправляемого робота, который в тот вечер доставлял все его гитары. Он посмотрел на пальцы, лежавшие на струнах, сыграл рифф из «Близких контактов третьей степени»; казалось, что это какие-то чужие пальцы играют на чьей-то чужой гитаре. Он почувствовал головокружение, отстраненность, словно душа покидала тело. Посмотрел на зрителей и спросил себя, какого черта его вообще сюда занесло.

А потом пальцы на его гитаре взяли первую ноту Knights Of Cydonia. И всадники нового рок-апокалипсиса сошли на землю.

Выступление Muse на стадионе «Уэмбли» не было просто вехой в истории группы, эволюционным скачком для новых альтернативных рок-групп к головокружительным высотам рок-аристократии или даже концертом номер один за всю историю, как его в том году назвали читатели журнала Kerrang! То было определяющее событие для целого поколения. Hysteria взорвалась подобно атомной бомбе. Во время Supermassive Black Hole маршировали армии андроидов ростом в пятнадцать метров. В кульминации Invincible экраны заполнились фейерверками. Мэтт сыграл Feeling Good на прозрачном фортепиано с подсвеченными струнами. Butterflies And Hurricanes едва не пошатнула верхнюю арку стадиона «Уэмбли». Открывающий рифф Plug In Baby наконец-то получил достойное себе пространство. Экраны просто выжигали глаза – на них появлялось то действо на сцене, то потрясающие визуальные образы, то слоганы из текстов: «LONELINESS BE OVER» и «NO ONE’S GOING TO TAKE ME ALIVE»[165]. А главным событием – и для зрителей, и для группы, стали – гелиосферы: во время нежной, элегической Blackout с «лебедок» взлетели две огромные белые луны, с которых на эластичных веревках свисали балерины в белых костюмах-чулках; они парили, носились, вертелись и вращались в десяти метрах над толпой. Для Мэтта перформанс был идеальным: зрители смотрели на балерин, а не на группу, все были покорены волшебной, потрясающей сценой. Позже Мэтт назвал это «моментом Мэри Поппинс».

Воздушные шарики свободно прыгали на Plug In Baby, риффы брызгали расплавленным металлом на Stockholm Syndrome, Мэтт ревел, как банши, на Micro Cuts, на Take A Bow из сцены изверглись огонь и пар, и через час пятьдесят минут после того, как они поднялись из подземной огненной ямы «Уэмбли», Muse ушли со сцены, чтобы отпраздновать удачное выступление с друзьями и семьей и готовиться к повторению того же еще раз (с добавлением Bliss) на следующий день. Государства по-прежнему предавали демократию, пресса по-прежнему гнала пропаганду, бомбы все еще падали, а нефтяные бароны тащили нас в своих когтях к катастрофе. Но Muse своими головокружительными волнами шока и трепета нанесли удар, завоевали еще девяносто тысяч сердец и умов.

Черт возьми, если уж ты кричишь так громко, кто-нибудь на вершине пирамиды определенно услышит.

* * *

И для многих групп поменьше здесь бы история и закончилась. Пик успеха, гордость, оправдание всей тяжелой работы. После этого начался бы неизбежный спад.

Но Muse никогда не рассуждали в терминах «самый большой» или «самый лучший»; для них существует только «больше» и «лучше». У Muse нет главного пика – лишь все новые и новые вершины, которые надо покорять.

Muse – это вам не «группа поменьше».

Прицепившись к спутнику Доминика и параду огромных экранов, тур Black Holes And Revelations продлился еще пять месяцев, почти весь 2007 год. Шестьдесят тысяч человек пришли на стадион «Парк-де-Пренс» в Париже через неделю после «Уэмбли»; в это же время последний сингл с Black Holes, Map Of The Problematique[166], вышел на восемнадцатое место в британских чартах. На европейских фестивалях в Бельгии, Польше, Дании, Швейцарии и испанском Беникассиме тем летом они выступали хедлайнерами, выше таких групп и исполнителей, как Бьорк, Мэрилин Мэнсон, The Beastie Boys, Snow Patrolm, Kaiser Chiefs, Razorlight и Kings Of Leon. Они устраивали аншлаги на самых больших аренах Европы, сыграв перед 10 000 зрителями в Латвии, 16 000 в Ниме, 18 000 в Монако и 22 000 в Вероне. На фестивале Fuji Rock в Японии их сет задержался на двадцать минут, а Мэтт весь концерт спорил с гитарным техником; шоу закончилось уже тогда редким разгромом аппаратуры: Мэтт свалил на пол усилитель и фортепиано, Дом разломал ударную установку, а драгоценный Manson M1D1 Мэтта с Kaoss Pad пал смертью храбрых – его тачпад насквозь пробило стробоскопом[167].

В июле их снова пригласили на «Уэмбли», чтобы выступить на Live Earth, фестивале, организованном Элом Гором, чтобы помочь замедлить изменение климата, сократив выбросы углекислого газа. Группа, однако, отказалась, потому что в тот день должна была выступать хедлайнерами на фестивале Oxygen и успеть на фестиваль могла только на чартерном рейсе из Ирландии, а учитывая, чему посвящено мероприятие, это выглядело бы крайне лицемерно. Они обсудили с другими группами, выступающими на Oxygen, совместный полет на обычном рейсе, но переговоры закончились неудачно, так что Muse пришлось отказаться; они еще и заявили, что снижение выбросов углерода – так или иначе не лучший способ борьбы с парниковыми газами. Мэтт предложил ввести «экологический налог» на большие компании, который будет вычисляться ретроспективно; таким образом люди, с которых начались все проблемы в восьмидесятых, теперь заплатят за их решение.